Судьба распорядилась – в Чернобыль…

Ликвидатор. Это слово известно всем. Правда, кто-то знает о событиях на Чернобыльской АЭС только из новостей, книг, фильмов и могут лишь представить, что тогда произошло, и что было после. А вот Виктор Афанасьевич Семёнов не понаслышке знает, какой ценой далась миру безопасность от радиации. Член общества «Инвалиды Чернобыля», гордый обладатель медали «За спасение погибавших» и ордена Мужества, счастливый отец и дедушка и просто отзывчивый и жизнерадостный человек, с которым мне посчастливилось пообщаться.

Родился Виктор Афанасьевич в селе Расховец Алексеевского района в многодетной семье, где был четвертым ребенком. Окончил среднюю школу, мечтал о военном поприще, наверное, как и многие мальчишки тогда. По направлению от военкомата выучился на шофёра. А срочную службу проходил в Украинской ССР в городе Львов.

«Служил я в артиллерийских войсках. Был водителем реактивной системы залпового огня «Град-2». Тогда нельзя было ничего рассказывать о моей службе. Установка секретная была. Это сейчас уже ее по телевизору показывают» - делится воспоминаниями наш герой.

После армии работал водителем в колхозе. Профессия нравилась, жизнь шла своим чередом. По совету старшей сестры Виктор Афанасьевич переехал в Новый Оскол, устроился по профессии в строительную организацию, окончил курсы крановщиков.

-Как вы стали участником ликвидации аварии на Чернобыльской АЭС?

Когда в тысяча девятьсот восемьдесят шестом году произошла авария на Чернобыльской АЭС, пришла повестка из военкомата. Нам толком ничего не рассказывали. Везут и везут. В Курске нам выдали военную форму, распределили по группам, назначили командиров. Доставили в село Ораное, которое находилось более чем в двадцати километрах от основного источника радиации. Там был разбит палаточный городок. Нас усадили на скамейки, назвали каждого, распределили в соответствии со специальностью. Я был автокрановщиком.

-Что Вам приходилось делать на месте аварии?

Первые пару дней, когда еще не было техники, нас возили на станцию. Там мы лопатами снимали загрязненный грунт. Контейнеры с ним вывозили в могильник, что расположился в овраге. Там было и много техники. Машины, которые уже невозможно было очистить от радиации, сбывали туда. Работали мы где-то в ста метрах от самого реактора, но бывали разные участки. Старший каждой команды имел при себе дозиметр и засекал время, в течение которого нам можно было работать. Делать все  приходилось быстро, по сторонам смотреть было некогда. Нам давали распоряжение: «Ребята, на этом участке уровень радиации вот такой. Соскребаем вот столько грунта. Работаем, к примеру, двадцать пять минут. Уходим». Вот так и делали. Ослушаться было нельзя. Через пару дней меня определили на автокран. Видимо тот, кто работал на нем до меня, получил допустимый уровень радиации и оправился домой. На каждого из нас была заведена карточка, где отмечали время работы и уровень радиации на участке, где она проходила. Привозили много железобетонных плит. Их укладывали на место небольшого снятого слоя зараженной почвы. Иногда просто заливали землю бетоном. Я и железнодорожные звенья укладывал. Они состоят из шпал и рельс, соединенных между собой. Их использовали при строении саркофага. По ним подъезжала уже другая техника. Был я там с 27 июня по 21 июля.

-Каким примерно был ваш быт?

-Жили мы на самой станции в бункере. Он был очень большим, неподалеку от пункта пропуска. Там и кровати размещались, в соседнем бункере была столовая. Пищу и воду привозили, на станции ничего не готовили. Душ и смена одежды при спуске в жилое помещение была обязательной. Из бункера старались не выходить без особой надобности. Нахвататься радиации желания не было ни у кого. Нам давали таблетку йода каждый день. После каждой смены брали кровь на анализ. Поначалу из любопытства, бывало, могли заглянуть в ближайшее здание, пока было время. В административной части была аппаратура, документы, даже в спешке забытые женские туфли. Все валялось в беспорядке. Было заметно, что сотрудники убегали впопыхах.

- Вы понимали, чем грозит вам такая командировка?

-Были, конечно, разговоры о том, как много людей погибло сразу. Особенно те, кто первыми приступал к работе там. Пожарные, к примеру. Никакого опасения, страха за жизнь не было. Враг-то этот невидимый. И без запаха и без цвета. Кажется, нет никого, а он тебя уже насквозь просверливает, как рентген. Нам объясняли, что опасно. Говорили, мол, рот не раскрывайте, не рассматривайте тут ничего. Некогда. Не в музей же пришли. Пришел, сделал работу быстро, ушел. Мы были молодые, разницы никакой не ощущали. Некоторые рабочие, кто жили там дольше нас рассказывали разное. Бывали случаи, что ни с того, ни с сего через тело начинает сочиться кровь. Становилось понятно, то этот человек уже нежилец. Сильное облучение было, никакой доктор помочь уже не мог. Ослушаться никто и не думал, это ведь было подсудное дело, статья. После этого никуда бы не приняли на работу.  

В штабе, в селе Ораное перед отправлением домой оформляли документы. Выдавали справку о том, сколько дней человек отработал и какую дозу облучения получил. Согласно этому документу на предприятии, где Виктор Афанасьевич был трудоустроен, происходила оплата труда в трехкратном размере. В те времена это были большие деньги. Выписывали также и почетную грамоту, выдавали командировочные деньги.

-Когда вы стали ощущать последствия своего пребывания в Чернобыле?

-Последствия стали проявляться гораздо позже. Здоровье подводить начало. Оформил группу, вышел на пенсию на десять лет раньше. Каждый год в апреле месяце прохожу обследование. Бывал я в санаториях: в Пятигорске, в Липецке. Лечебные грязи принимал там, радоновые ванны. Каждый вечер танцы проходили, хорошо отдыхали. В Пятигорск с товарищем попали. Да и так по приезде знакомились, интересно там было, весело, кормили хорошо.

-Расскажете об обществе «инвалиды Чернобыля»?

- Поначалу просто местная администрация, тогда это еще был райком партии, собирала всех участников ликвидации последствий техногенной катастрофы в ресторане, заказывали ежегодный банкет, угощали. Потом создали организацию, выбрали председателя. Собираемся в годовщины, ходим на уборку памятника «Чернобыльцам», который установили в две тысяча девятнадцатом году. Внукам нашим на Новый год сладкие подарки выдают.

Виктор Афанасьевич имеет Орден Мужества, медаль «За спасение погибавших», несколько памятных наград. Вот так вот порой оборачиваются судьбы простых людей, честно работавших во благо своей Родины. Главная радость нашего героя – его внуки. Старший – Роман перенял от дедушки любовь к вождению и интерес к машинам, а младший – Витюшка грезет армией и военным поприщем.

Беседовала Александра СМОЛЯК