Километры милосердия. Новоосколец Игорь Горбатовский — о работе на «Скорой»

— Здравствуйте. «Скорую» вызывали?

Вот и наш герой. Невысокий, худощавый, в летней спортивной рубашке и джинсах, выглядит он, как самый обычный парень, из тех, что каждый день встречаем мы на городских улицах. Вот только глаза…

Внимательные, немного усталые, кажутся они старше своего «хозяина», по меньшей мере, на пару десятков лет. И взгляд этот «особый» спутать уже невозможно ни с каким другим, ибо по каким–то невероятным законам, обладателями его становятся лишь те, кто выбрал для себя самую беспокойную и милосердную профессиональную стезю – медицину. В день, вернее, утро нашей встречи, фельдшер отделения скорой помощи Горбатовский возвращался со своей очередной рабочей смены.

В ответ на извинения за встречу, назначенную на время, когда усталому человеку уже пару часов положено отдыхать, наш гость лишь рукой махнул.

— Да нормально всё. В порядке я. Седьмой год на «скорой» работаю, так что уже привык. Вы спрашивайте. Только про меня, по–моему, не интересно будет, ничего такого особенного…

На вопрос о том, как его «угораздило оказаться» на «Молодёжном Олимпе», Игорь Сергеевич скромно ответил, что такое высокое признание стало для него неожиданным сюрпризом.

— Я очень благодарен моему руководству и коллегам. Приятно, конечно, когда твой труд ценят, только я ведь, и в самом деле, ничего такого особенного не совершил, просто выполняю свою работу, как все…

Как все… Мало, кто знает о том, какая огромная ответственность и какой огромный объём работы ложится на плечи «выездных» сотрудников отделения «скорой помощи». Как рассказал Игорь Сергеевич, ежедневно заступают на обычные свои «24 плюс» четыре выездные бригады: три «городские» и коллеги из Великомихайловки. В составе каждой из них – фельдшер и водитель, на которого также, в случае необходимости, возложены обязанности санитара. «Стандартный временной норматив», отпущенный на один вызов, составляет 20 минут.

А теперь, займёмся нехитрой арифметикой. 1440 «спасительных минут» есть у каждой бригады, что неустанно «наматывает километры» новооскольской земли.

Бывали случаи, особенно во время вспышек эпидемий гриппа, когда количество вызовов доходило до сотни. Итого, две тысячи минут «держали руку на пульсе», оказывали экстренную помощь и делали всё возможное, чтобы помочь, спасти, облегчить страдания, а ещё утешить, успокоить… четыре бригады.

Трудно? А вы сами‑то, как думаете?

— Как же так вышло, что обычный парень из Новой Безгинки выбрал для себя такую «хлопотную» профессию? Почему не захотел он стать, например, как сейчас «модно», юристом, финансистом или коммерсантом?

— Мечта у меня была с детства – людям помогать. А почему именно медицина? Так слишком много хороших примеров в семье. Мама моя – медицинская сестра по образованию, бабушка по отцовской линии – всю жизнь фельдшером сельским проработала, ещё брат троюродный – хирургом в областной больнице работает. Так что, считайте, я среди «медицинских разговоров» рос.

А потом… Одиннадцать классов закончил и поступил в Белгородский медицинский колледж. Через полтора года, правда, прервать обучение пришлось – срочную службу в армии нужно было пройти.

— Где вы служили?

В морской пехоте. Севастополь, Новоросийск, Керчь… Короче, всё Черноморское побережье «нашим» было. Да не смотрите вы на меня так, я ж не в «крутых» подразделениях был. Если вы о чём–то особенном и «элитном» хотите спросить, так, как говорится, кирпичи об голову ломать не умею.

Мне как‑то привычнее эти самые головы «чинить», когда нужно. В общем, отслужил, вернулся на учёбу, закончил четыре курса и – на работу, через день после выпускного. Неделя стажировки, и – вперёд. Работать очень хотелось и именно в Новом Осколе.

— Не хотите ли продолжить образование?

— Конечно, есть такое желание. Я ведь сразу после колледжа думал в Воронежский «мед» поступать. Честно скажу, с «одной учебной скамьи на другую пересаживаться» всегда проще. В общем, послушал я родственников и себя самого, документы подал, оставалось лишь до конца медкомиссию пройти – одной печати всего и не хватало. А тут – звонок из Нового Оскола, говорят, место на «скорой» есть. Какие уж там «печати»! Сразу с места сорвался, и вот теперь я здесь, уж седьмой год пошёл.

В нынешнем году вновь пытался поступить по направлению в БелГУ, вот только тяжеловато «поспевать» за «стобальниками» – выпускниками школ. У них теоретическая подготовка просто великолепная, знания – «свежие»… Но вы не думайте, я не сдаюсь и «лечебное дело» в ВУЗе всё равно осваивать буду.

Как же часто бывает так, что, проходя по улицам, мы попросту не узнаём наших спасителей, тех самых людей, сотрудников «скорой помощи», которые, примчавшись по вызову, буквально возвращают нас к жизни. А вот они, даже не удостоившись обычного «здравствуйте», почему–то вовсе не обижаются, привычно говоря: «Не до знакомства в тот момент человеку было. Ничего страшного. Главнее, успели.» Вот и Игорь Сергеевич, на вопрос о том, что бывает самым обидным в его работе, ответил:

— Самое обидное – помощь не оказать, опоздать, не довезти. Я, когда только начинал работать, перед каждым выездом, особенно, когда заранее знаешь, что случай серьёзный, волновался.

Например, если вызов на ДТП, да ещё в сложных погодных условиях, и машину «с трассы вынесло». Пробиваешься к ней, и не знаешь – есть ли ещё шансы у пассажиров или уже… А потом, когда начинается, собственно, «работа», обо всех страхах и волнениях думать некогда – человеческая жизнь от тебя зависит.

— Многих ли довелось «вернуть»?

— Да я, если честно, подсчётами никогда не занимался, но в моей, пусть и небольшой, по сравнению с более опытными моими коллегами, практике тоже много всякого было.

На докучливые журналистские просьбы поведать хоть что‑нибудь из «особых» случаев, рассказал фельдшер скорой помощи Горбатовский историю «обычную» для представителей его службы, но, на взгляд писателей и кинематографистов, вполне достойную рассказа или экранизации.

Некоторое время назад довелось Игорю Сергеевичу выехать на срочный вызов к молодой женщине, пострадавшей от ножевых ранений. Одурманенный личными обидами и «вспомогательными веществами» супруг напал на неё на автобусной остановке одного из новооскольских сёл. К счастью для несчастной жертвы, расправу эту увидели люди из проезжающего мимо микроавтобуса, остановились, «убивца» отогнали, вызвали «скорую». Прекрасно осознавая, что жизненный счёт для изувеченной, истекающей кровью женщины идёт уже на минуты, очевидцы приняли решение двигаться навстречу бригаде скорой помощи, аккуратно разместив пострадавшую в задней части своего автомобиля.

— В районе Ольховатки мы и встретились. Когда «перегружали» женщину в нашу машину «скорой помощи», даже понять было сложно характер повреждений – так сильно всё было залито кровью. Потом, уже, когда она попала на операционный стол к нашим хирургам, было зафиксировано порядка 40 ножевых ранений разной степени тяжести, не считая мелких порезов. А в тот момент моей задачей было просто сделать всё необходимое, чтобы довезти её живой. Но тут через пару–тройку километров, уже у Ниновки — остановка дыхания. Слава Богу, «завелись».

Прерывая и без того немногословный рассказ нашего более чем скромного собеседника, пытаюсь выспросить у него какие–то «героические» подробности.

— Да никакого героизма не было. Обычная работа по оказанию первой медицинской помощи. Про искусственное дыхание слышали? Ну, вот. Главное, сердце завести удалось. Она даже заговорить смогла, когда в новооскольскую хирургию её доставили, уже на операционном столе имя своё и другие данные назвала. Всё хорошо. Наши хирурги тоже всё возможное сделали. В общем, жива осталась наша девушка. Я её как–то в магазине видел. Что? Да нет, не поздоровалась, конечно. Это ж понятно. Разве вспомнит она меня? Зря вы говорите, что это я её спас. Если уж по справедливости, то в том, что удалось сохранить эту жизнь, есть и мой вклад. Так правильнее будет.

Прощаясь с Игорем Сергеевичем, жму сухую, крепкую ладонь, благодарю за уделённое нашей редакции время, желаю хорошо отдохнуть после смены. А потом долго почему–то смотрю вслед совсем «негероическому» с виду парню, у которого впереди – ещё много дней, минут и километров милосердия, который каждый день держит в своих ладонях чью–то жизни, «вытаскивая» очередного пациента, просит лишь об одном: «Ты только, пожалуйста, живи!»